М. С. Шойфет

Истерия. не путать с истерикой

Историческое развитие взглядов на истерию представляет собой арену борьбы интеллектов, в которой отразилось захватывающее дух состязание не только медиков, но и специалистов многих других направлений. Феномен истерии давно вышел за пределы одной медицинской науки, он стал достоянием комплексного междисциплинарного подхода: психологии, физиологии, философии, социологии и культурологии.

Этот главный невроз, как называл истерию Фрейд, «самая загадочная из всех нервных болезней», еще далеко не раскрыл все свои тайны. И сегодня еще сохраняется положение, отмеченное выдающимся психиатром прошлого Э. Крепелиным: «Нет более спорного понятия, как по содержанию, так и по объему, чем понятие истерии». По сути дела вопрос о происхождении истерии составляет часть актуальной как медицинской, так и философской проблемы о соотношении психогенного и физиогенного, функционального и органического. В основе явлений истерии находится как бы стык тела и души, психического и биологического.

Существует множество причин, по которым необходимо иметь представление об истерии. Начнем с банальной. Не только в лексике обывателей, но и в средствах массовой информации необоснованно употребляется слово «истерия». Причина, надо полагать, в том, что истерию путают с истерикой. Но если истерикой в давние времена называли бурную реакция, то истерия, невзирая на то что она известна не одну тысячу лет, по-прежнему загадочная и грозная болезнь: материальных повреждений нервной системы нет, и нет воспаления или изменений в тканях, тем не менее симптомы болезней присутствуют. Например, больной истерией, не имея никаких морфологических нарушений зрения - становится слепым, слуха - глухим, речи – немым. Он может страдать расстройством внутренних органов, движений, чувствительности и т. д.

Без каких-либо повреждений возникают параличи рук, ног - больной лежит неподвижно. Обратите внимание, при параличах физического происхождения наблюдаются изменения в рефлексах; при параличах спонтанно появившихся при заболевании истерией, об этом не может быть и речи. При истерическом параличе тонус мышц не изменяется, сухожильные рефлексы не нарушены, отсутствуют патологические рефлексы, нет атрофий. Иными словами, в клинической картине паралича нет признаков органического поражения центральной или периферической нервной системы. Одним из широко описываемых истерических расстройств является потеря аппетита, известная в литературе под названием истерической анорексии. Впервые ее описал английский врач В. Галл (1816–1890) и назвал «истерическая апепсия». Она представляет собой одну из форм так называемой нервной анорексии.

Греки восприняли египетские взгляды на истерию, которые дали точное описание расстройств. Гиппократ же дал название «истерия» от греческого (hystera) «хистер» – «матка». Патогенное влияние (хотя и не исключительное) недостаточной половой активности на эмоциональное равновесие у женщин отмечали еще египетские врачи, но только греки стали официально признавать сексуальную этиологию истерии. Это нашло отражение и у Платона: «…у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхание и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов, пока наконец женское вожделение и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы урожай с деревьев…».

Парацельс в трактате «О женских болезнях» отверг взгляды Гиппократа и Галена и причислил истерию к душевным болезням. Он подчеркивал роль воображения, фантазии и убеждений, которые «исключают разум» истериков. Английские врачи Эдвард Журден и Роберт Буртон в 1623 году причисляли истерию к одной из форм меланхолии; их соотечественник анатом и врач Томас Уиллис в 1671 году опубликовал работу «Патология заболеваний, называемых истерическими и ипохондрическими». Его коллега по цеху Томас Сиденгам (1624–1689), называемый «английский Гиппократ», один из основоположников клинической медицины, внес существенный вклад в развитие взглядов на истерию. Он отвергал «маточную» и гуморальную этиологию и, обратив внимание на сопутствующие этим расстройствам эмоциональные переживания, «волнения», предложил идею психической обусловленности истерии. Он отмечал не только «хамелеоноподобную» изменчивость и многообразие симптомов, но также и эмоциональную неуравновешенность и полярность чувств этого типа больных: «Они неумеренно любят тех, кого скоро будут неразумно ненавидеть». Описывая клиническую картину истерии, Сиденгам назвал ее «Протеем»1, основываясь на ее изменчивости. Сиденгам определил основной фон истерии словами: «…в истерии нет ничего постояннее непостоянства» явлений. Этот основной фон есть истерическая конституция. Сиденгам подчеркивал тот факт, что больные истерией соматически здоровы… Спустя 250 лет все подтвердилось.

Болезнью «нервов» считал истерию шотландский физиолог и врач Роберт Уитт (1714–1766), профессор университета (с 1747 г.) и директор Королевского медицинского колледжа в Эдинбурге (с 1762 г.). Обладая гениальной прозорливостью, он говорил, что у некоторых лиц, нервы которых обладают «необычной чувствительностью», при истерии нарушаются различные телесные функции благодаря связи нервов со всеми органами. В трактате «О нервных ипохондрических или истерических заболеваниях с замечаниями о нервных болезнях» (1764), в котором даны подробные описания и классификация нервных болезней, он описывает влияние сильных эмоций, переживаний на возникновение припадков, истерических судорог или обмороков.

В зависимости от исповедуемых взглядов истерию называли по-разному, например: нейроспазмией (Colombat), morbus ilias (Liedaud), morbus cohors (Hoffmann), безлихорадочная судорожная церобропатия (Georget) и т. д. Поль Брике (1796–1881), автор монументального клинического исследования по истерии, включающего анализ 430 наблюдений, говорил, что «истерия – общее заболевание, изменяющее функционирование всего организма, а в ее патогенезе важную роль играют нарушения в сфере стремлений и поведения индивида». Он также подтвердил наличие истерических симптомов у мужчин. Ныне эту заслугу приписывают Фрейду, забыв, что еще в 1880 году во Франции A. Klein написал докторскую диссертацию об истерии у мужчин на основании клинико-статистического анализа 78 наблюдений.

Попутно заметим, что уже в 1847 году существовало около 50 определений истерии. Позднее знаменитый французский клиницист Шарль Ласег (1816–1883) пораженный несовершенством предлагавшихся определений истерии и, по-видимому, не в силах дать свое определение, мудро заявил: «Сущности истерии никогда не удастся определить, а посему и не следует вообще пытаться разрешить эту загадку». Видимо, именно после этого запрета не было в истории медицины невропатолога, который бы не пытался сделать то, что Ласег объявил невыполнимым.

Истерии посвящено множество монографий, однако она по-прежнему притягивает к себе умы. И вполне оправдано, так как нет на земле заболевания, о котором существует столько разноречивых представлений. Историк науки Анджей Якубик пишет: «Истерия – одна из наиболее сложных и многообразных форм психических расстройств; ее этиопатогенез, механизмы, симптомы, течение и лечение продолжают выдвигать много нерешенных теоретических и практических проблем. Развитие взглядов на истерию отражает эволюцию психиатрической мысли».

Согласно наиболее распространенному взгляду, истерия отличается ансамблем симптомов, из которых ни один не является абсолютно характерным, и нельзя, поэтому ее определить иначе, как только вкратце, описывая и показывая, каким образом элементы, составляющие ее, сочетаются друг с другом. Истерия - это настолько сложное расстройство, она настолько разнообразна, представляет такую массу всяких разновидностей, что является в самом деле болезнью, созданной для наказания врачей, или, как говорил венский невропатолог М. Бенедикт: «Истерия создана природой для того, чтобы врачи ни в один период медицины не теряли из виду того, как мало еще их наука проникла в тайны нервной жизни».

И действительно, истерия постоянно ставила и продолжает ставить докторов в тупик. Как мы сказали, ее симптомы не вызваны органическим расстройством, истерия лишь имитирует их. Узкий специалист, невропатолог, разберется какова природа заболевания: органическая или функциональная. Истерический паралич руки начинается с пальцев и заканчивается в плече, настоящий паралич, вызванный, например, инсультом, не имеет такой четкой локализации. Он может распространяться на лицо, ногу и т. д. Истерические параличи имеют психическое происхождение, они игнорируют анатомию и являются скорее нарушением функции, нежели структуры. Отсюда повелось физические симптомы, возникшие на психической почве, называть истерическими.

Великий французский психоневролог Ж. М. Шарко (1825–1893) называл истерию - «обезьяна всех болезней». Больные истерией обнаруживают способность бессознательно воспроизводить чужие страдания. Согласитесь, что это необычайная ирония судьбы, какая-то жестокая насмешка переживать чужие страдания как свои собственные! Истерические симптомы - это пример бессознательного самовнушения, подражания. Приведем пример. Истерическая девушка, находясь рядом с больной, которая не может ходить, спустя время обнаруживает такое же нарушение. Но если спросить ее о причине происшедшего расстройства, она не сумеет сколько-нибудь вразумительно ее указать. Один лишь вид какого-нибудь больного может послужить поводом для истерика к образованию лежащего вне сферы сознания самовнушения. Таким образом характерной особенностью истерических симптомов является, с одной стороны, способность быть воспроизведенными у некоторых лиц под воздействием внушения или самовнушения, с другой – исчезать исключительно под влиянием убеждения, внушения, исцеляющей веры.

Больной истерией, имея склонность подражать расстройствам других больных, может воспроизвести любой симптомокомлекс чужой болезни (синдром Мюнхгаузена). Фрейд в «Толковании сновидений» говорит, что склонность истериков к подражанию и столь частая среди них «психическая инфекция» не является простым автоматическим актом. Она находит себе объяснение в бессознательных, не допущенных в сознание требованиях и желаниях, в которых больной не может себе сознаться. Больной приписывает себе симптомы определенной личности или ее характерные черты, идентифицируя себя в своей бессознательной сфере с этой личностью «на почве одинакового этиологического условия». Понятно, почему врачи остерегаются обследовать истериков в присутствии других подобных больных и беседовать в их присутствии с коллегами или студентами о наблюдаемых симптомах.

Имитирование истерией почти всех известных современной медицине симптомокомплексов дало повод ученику Шарко Жозефу Бабинскому окрестить ее «великой симулянткой». Со временем это положение расширили и смысл его изменили, утверждая, что «истерия может все сделать». Своеобразная способность истерика к подражанию стала причиной ошибочного отождествления ее с симуляцией. Причем это положение усугубляется тем, что провести четкую грань между подражанием и бессознательной симуляцией очень трудно, а, как известно, истерии присущи оба типа поведения. Не следует забывать, что симуляция представляет собой сознательное демонстрирование каких-либо симптомов фактически здоровым лицом, которое умышленно обманывает окружающих, чтобы считаться больным (такое лицо все время сознательно управляет своим поведением и может в любой момент прекратить симуляцию), в то время как истерия является формой настоящего психического расстройства, при котором больной сознательно вызывать симптомы не может. Очевидно, что говорить о сознательной симуляции не приходится. Таким образом симптомы истерика - это не сознательная игра, а, скорее, бессознательная защита...

Подходя к наиболее важному вопросу, ради которого, собственно, писалась статья, вернемся к Шарко. Мэтр неврологии определял истерию как своеобразную форму невроза, характеризующуюся периодическими судорожными припадками, а также постоянными признаками (стигмами). К ним он причислял расстройства чувствительности (анестезия и гипертрофированная чувствительность) и органов чувств (глухота и сужение полей зрения), а также двигательные нарушениями (парезы и спастические расстройства). Однако за последние 150-200 лет картина истерии коренным образом изменилась. Истерическими припадками могут являться сердечный приступ, обморок или любое другое соматическое заболевание. В связи с этим правильно было бы истерию переименовать, чтобы она не ассоциировалась с припадками, которые ее прежде сопровождали.

Американский историк истерии Ильза Вейт утверждает, что истерия «почти исчезла». Однако авторитетный французский психосоматик и психиатр Леон Шерток с такой оценкой не согласен. Он говорит, что сама болезнь истерия существует, изменилась лишь ее форма (наблюдается меньше моторных нарушений и больше болевых ощущений); она чаще встречается теперь в терапии, чем в неврологии и характеризуется соматическими симптомами. Судя по всему она будет существовать столько, сколько предрасположенный человек (с неустойчивой нервной системой, повышенно эмоциональный) будет подвергаться злокачественному воздействию.

Следующая причина, по которой истерия оказалась в поле нашего внимания объясняется соображением Шертока, что «каждый здоровый человек, потенциально истеричен», то есть имеет способность к «производству» истерических феноменов. Еще невролог С. В. Митчелл (1829–1914) из Филадельфии говорил, что проблемы, занимающие больных с истерическими нарушениями, типичны для всех людей и отличаются лишь степенью выраженности. Известно, что при сильных стрессах даже люди, не имеющие невротической предрасположенности, могут дать истерическую реакцию, которая в этом случае представляет собой нечто напоминающее защитный клапан. Страдающие истерией трансформируют свое возбуждение в соматический приступ, то есть прибегают бессознательно к процессу, который называется конверсией. Иначе говоря, у больных истерией все симптомы зарождаются в психике, а затем переносятся на тело, имитируя органические болезни.

В результате такой рокировки целые легионы больных, перекочевывая от врача к врачу, наводняют медицинские учреждения полные решимости облегчить свои псевдоорганические мучения. Истерические расстройства принимают множество обличий, заставляя приписывать страдание то сердцу, то желудку, то спинному мозгу, то мочевому пузырю… По причине размытости и запутанности клинической картины, зачастую, трудно «пробраться» к истинному диагнозу. И потому, не только пациенты, но, порой, и лечащие их врачи путают болезни, угрожающие жизни, со страданиями истериков, несущими им горести.

Истерия - пример «мифа» психической болезни, барометр эпохи и, добавим, вариант социальных действий. Где основным двигателем поведения больных являются стремления: уйти от затруднительных обстоятельств, жажда признания, сочувствия и жалости, а также сложные механизмы психологической защиты, характеризующиеся стремлением любым путем привлечь к себе внимание.

Истерия - это способность нервной системы, выражать телом боли души, форма несловесной коммуникации, социальная роль больного и игра, цель которой - контроль и господство над другими людьми. Невролог Шаш рассматривает истерический симптом как некоторый «иконический знак» - способ коммуникации между больным и другим человеком. Больные истерией бессознательно используют свое тело как средство коммуникации, как протоязык для передачи сообщения, которое невозможно выразить обычным способом. Таким образом, соматические жалобы, боль и другие ощущения, приобретают коммуникативную функцию. Например, если жена страдает и не может при помощи словесного общения вызвать к себе сочувствие, внимание и заботу мужа, она достигает этого путем общения на уровне «языка симптомов».

Приходится признать, что, к сожалению, мы находимся почти в полном неведении относительно механизмов производящих истерические симптомы. В этой области остается еще широкое поле для исследований и открытий, и возможно мы когда-нибудь узнаем об истинных отношениях между душой и телом, физиологией и психологией, что в истерии обнаруживается с особой отчетливостью.

«АиФ Здоровье», № 14 (606) от 06.04.2006

 Михаил Шойфет