М. С. Шойфет

Люди и микробы — война продолжается

Давным-давно, когда человек использовал для лечения своих недугов лекарства, созданные природой, немало лекарств изготовлялось из насекомых. Шло время, и постепенно на смену природным стали приходить искусственные лекарства, а приготовленные из насекомых были навсегда забыты. Может быть, кого-то удивит, что до настоящего времени для лечения глубоких гнойных ран используют личинки мух. Этот оригинальный и в то же время простой и эффективный способ был открыт случайно во время Гражданской войны между северными и южными штатами Америки. Было обнаружено, что, поедая омертвевшие ткани, личинки мух очищают раны и выделяют бактерицидные вещества, способствуя их заживлению. Так, с помощью личинок мух достигается антисептическая обработка ран. У тропических муравьев обнаружен антибиотик иридомирмецин. Однако лишь сравнительно недавно антибиотики стали служить людям.

Необразованный хирург

ПРОБЛЕМА антисептики тесно связана с историей хирургии и судьбой многих известных хирургов, так как, несмотря на прекрасный исход операции, громадное число больных погибало от «госпитальной гангрены». Одним из первых французских хирургов, получивших широкую известность в деле антисептики, был Амбруаз Паре. Он родился в 1510 году в Лавале, в Майенском департаменте. Позже состоял в качестве лейб-хирурга при Генрихе II, Франциске II, Карле IX и Генрихе III и пользовался огромным влиянием при дворе.

Паре занимает такое же место в истории хирургии, как Везалий в истории анатомии. Перечень его достижений, имевших решительное влияние на дальнейшее развитие хирургии, достаточно велик, чтобы мы могли его привести целиком. Вот только некоторые из его новаций. Он разработал методы лечения огнестрельных ранений; ввел мазевую повязку вместо прижигания ран раскаленным железом или маслом; ввел перевязку (лигатуру) крупных сосудов при кровотечениях, операциях и ампутации; предложил ряд ортопедических аппаратов; улучшил операции по трепанации черепа и т. п. 

История Паре удивительна тем, что он был в медицине самоучкой, не получил ни только общего системного образования, но и специального медицинского. Однако это не помешало ему сыграть значительную роль в превращении хирургии из ремесла в научную медицинскую дисциплину.

Укол — дорога смерти

ХИРУРГИ столкнулись с фактом высокой послеоперационной смертности, причины которой долгое время оставались загадочными. Эпидемия послеоперационной горячки уносила в могилу иногда до 60% всех оперированных. Огромная смертность чудовищным грузом лежала на совести хирургов, которые беззаботно после вскрытия направлялись принимать роды, и вследствие этого родильная лихорадка стала постоянной обитательницей всех родильных заведений. Альфред Вельпо, знаменитый французский хирург, с горечью констатировал: «Укол иглой уже открывает дорогу смерти».

Было хорошо известно, что операции на дому заканчивались менее печально. Это обстоятельство позволило послеоперационной горячке присвоить второе название — «больничная горячка». Больницы XIX века производили самое удручающее впечатление. В палатах, совершенно не проветриваемых и не убираемых, царили грязь и смрад. Больные лежали на койках, стоящих близко друг к другу. Рядом с выздоравливающими лежали умирающие; только что прооперированные — с теми, у кого гноились раны и была высокая температура.

В операционной было не чище, чем в палате. В центре стоял стол из неотесанных досок. На стене висели хирургические инструменты. В углу на табурете стоял таз с водой для хирурга, который мог после операции вымыть окровавленные руки; до операции, по общему мнению, мыть их было бессмысленно — ведь они были чистыми. Вместо ваты применяли корпию — клубки ниток, вырванных из старого белья, чаще всего нестираного.

Жуткое зрелище представлял сам хирург, когда облачался в сюртук, запачканный кровью и гноем больных. Об опыте и умении врача нередко судили по тому, насколько грязна его спецодежда…

Многие великие истины поначалу были кощунством. Борьбу за чистоту в больницах одним из первых начал венский акушер Игнац Филипп Земмельвейс, венгр по происхождению. Коллеги смеялись над ним, когда он перед обходом больных мыл руки в хлорной воде. Они продолжали смеяться, когда он пытался перехитрить «больничную смерть» кусочком хлорной извести. В 1846 году он предложил метод обеззараживания рук медперсонала хлорной водой. Новшества Земмельвейса казались его современникам нелепым чудачеством, недостойным подлинного врача. И он поплатился за это изгнанием из родных стен венской клиники. Отвергнутый, осмеянный, непонятый, он душевно заболел и закончил свои дни в доме для умалишенных в Деблинге.

Незадолго перед тем, как попасть в сумасшедший дом, во время одной из последних своих операций он порезал палец. Лишь две недели провел великий врач-новатор заживо погребенным в доме для умалишенных. «Больничная смерть», причину которой Земмельвейс видел в заражении крови, не пощадила и его…

К другому венскому хирургу — Бильроту судьба была благосклоннее, чем к Земмельвейсу. У Теодора Бильрота был талант хирурга. Один из самых блистательных хирургов нового времени, автор «Общей хирургической патологии и терапии», опубликованной в 1876 году, Бильрот был создателем всей хирургии гортани, пищевода и брюшных органов. Давно было известно и доказано во время войны, что человеку можно ампутировать руку или ногу и он будет жить. Однако до Бильрота не знали, что участок внутренних органов человека, пораженный язвой или опухолью, может быть удален, а края операционных ран могут быть сшиты вместе. Профессор Бильрот превратил хирургию из грубого ремесла, практиковавшегося городскими брадобреями, в точно документированное искусство. Он первым решился публиковать отчеты о своих операциях, они были неутешительны, и не всегда он проявлял мужество, демонстрируя это.

Его приглашали в качестве врача к императорам, королям и властелинам восточных стран, побывал он и в России. Он нанес уничтожающий удар по средневековым методам, все еще применявшимся в клиниках, и предложил план реорганизации хирургии. Тем не менее, будучи высококлассным специалистом, он не разрешал белые халаты в операционной, так как считал, что они делают врачей похожими на парикмахеров. Такое же отношение у него было и к перчаткам.

Виновников нашли, но не очень мелких

ИЗ ВЕСЬМА многочисленного числа французских хирургов выделяется Пьер Дезо, первый хирург, основавший настоящую хирургическую клинику с применением всех санитарно-гигиенических требований, которые в то время могли быть использованы. Однако разгадка роли микроорганизмов в природе выпала на долю Пастера, которого заслуженно называют основателем микробиологии. Он сумел найти эффективное оружие против микробов — высокую температуру. Но даже он, открытие которого было бесспорным, столкнулся с противодействием. Получив признание уже в 60-летнем возрасте, он был избран в члены Академии наук, но из 60 возможных голосов за него было подано только 36 и избрание его произошло за… работы по кристаллографии, осуществленные им еще в молодости.

Настоящую революцию произвел знаменитый английский хирург, президент Лондонского королевского общества хирургов Джозеф Листер. В 1867 году он применил открытие Пастера при лечении ран, чем произвел настоящую революцию. Смысл его открытия — в мерах, препятствующих проникновению болезнетворных микроорганизмов в раны и операционное поле, иначе говоря, в антисептике. Благодаря введенным им мерам дезинфекции карболовой кислотой не только оказалось возможным производить операции, о которых ранее не мечтали (на брюшной и грудной полостях, черепе, почках, печени, селезенке, мозге и др.), но и послеоперационный период стал более благоприятным — выздоровление наступало в кратчайшие сроки.

В начале XIX века было обнаружено еще одно химическое средство, убивающее микроорганизмы. Это была салициловая кислота, выделенная из коры ивы, близкая в химическом отношении к знаменитой карболке. Она быстро завоевала авторитет лучшего антисептического средства. Но общедоступной салициловая кислота стала после того, как ученик Вёлера химик Герман Кольбе в 1859 году получил ее синтетическим путем из карболовой кислоты.

Дальнейшим развитием листеризации стало асептическое производство операций, при котором инструменты и материалы проходят стерилизацию рентгеновскими лучами, ультразвуком, обрабатываются автоклавированием.

Но какова ирония судьбы! Энциклопедии называют Листера основателем антисептики, однако кроме Земмельвейса, который за 21 год до Листера установил причину послеродового сепсиса и ввел антисептику, у него были и другие предшественники, и, как это нередко случается, их несправедливо предали забвению.

Забытые имена

ЗАДАЧА истории — исправить досадную ошибку. В 1850 году простой французский аптекарь из Байона Лебеф сделал интересное наблюдение: если вещества, растворимые в спирте, но нерастворимые в воде, обработать спиртовой настойкой из мыльного корня (Quillaja saponaria), а затем разбавить смесь водой, то получается очень прочная эмульсия. Лебеф, несмотря на скромность своего положения, был ученым, восторженно преданным интересам науки. Он сообщил о своем открытии знакомому хирургу Лемеру, прибавив, что таким образом можно приготовить эмульсию из коальтара (каменноугольный деготь), который в то время входил в моду. Это вещество считалось прекрасным противогнилостным средством, но применять его в натуральном виде было неудобно. Прежде всего оно противно пахнет, липнет, пачкает и не смешивается с водой. Сделать из него эмульсию значило расширить круг его применения, придав ему благопристойный вид и, главное, способность хорошо смешиваться с жидкостями. Лебеф сделал эмульсию и передал Лемеру, который с тех пор начал употреблять коальтаровую эмульсию в практике лечения гнилостных язв. Лемер шаг за шагом пришел к выводам, которые спустя время были обобщены Пастером: каждая рана является местом брожения, а нагноение — это род брожения, связанный с развитием микроорганизмов.

Первые опыты Лемер провел в 1859 году, когда лечил коальтаровой эмульсией «омертвевшую» язву одного больного. Он быстро убедился, что она очистила рану от гноя, воспрепятствовала его дальнейшему выделению и способствовала быстрому заживлению. Листер выступил со своей противогнилостной обработкой ран после опубликования работы Лемера, который опередил «основателя» антисептики на семь лет. Лемер раньше Листера указал на воздушную среду как на источник брожения, гниения, разложения. Он говорил, что «нет нужды бояться носящихся в воздухе микробов, когда они проникают в язву сквозь слой коальтара, потому что это вещество убьет их». 5 сентября этого же года Лемер сделал сообщение в Парижской медицинской академии: «Коальтаровая эмульсия действует как обеззараживающее средство и останавливает брожение. Она действует на патогенные микроорганизмы как губительный яд». В этих немногих словах Лемера суть того, что потом подробно исследовал Пастер.

Итак, будем помнить несправедливо забытые имена Земмельвейса, Лебефа и Лемера, которые явились предтечей открытий Пастера и Листера.

№ 09 (394) от 28 февраля 2002 г