М. С. Шойфет

И у королей бывают проблемы

Шведский король Карл XI был холодным и чёрствым человеком. Супруга монарха не вынесла его издевательств и вскоре покинула сей благословенный мир. Потеряв жену, король страдал от угрызений совести. Он стал ещё более замкнутым, чем раньше и усиленно работал. В ночь с 16-го на 17-е декабря, мучимый более обыкновенного меланхолией, монарх молча сидел перед камином с графом Браге и врачом Баумгартеном. Разговор не клеился, все устали и хотели спать, однако Карл XI не отпускал придворных.

После длительной паузы, король встал, нахмурился, подошел к окну и с удивлением обнаружил, что окна, расположенного напротив, большого государственного зала освещены, чего не должно было быть. Сообщив об этом своим спутникам, он услышал предположение, что это всего-навсего свет луны. Озадаченный король, некоторое время напряженно всматривающийся в окна тронного зала, вдруг решительно заявил: «Вижу людей, расхаживающих по залу». Придворные изумились, но не обнаружили своих чувств.

Минуту, другую король находился в замешательстве, не зная, что и думать. Но уже в следующую момент - взял себя в руки и предложил посмотреть, что происходит в тронном зале. Приближенные тут же послали за ключником. Мрачная процессия двинулась по коридорам и вскоре добралась до помещения, служащего вестибюлем тронного зала. Все были необычайно возбуждены. Смешавшись с суеверным страхом, возбуждение ещё более усилилось, когда король с удивлением спросил: «По чьему распоряжению эти стены обтянуты черным?» Первым опомнился ключник и с плохо скрываемым недоумением возразил: «Но здесь же дубовая отделка, мой король». Ответ не удовлетворил короля, и он метнул недобрый взгляд в сторону дерзкого ключника.

Когда Карл XI в нетерпении приблизился к дверям тронного зала, ключник вдруг остановил его словами: «Не ходите дальше, государь, там колдовство! Со времени своей смерти Ваша супруга каждую ночь в это время ходит по залу». Это сообщение окончательно растревожило присутствовавших, и они на перебой принялись уговаривать короля не входить в тронный зал, или хотя бы пустить впереди себя стражу. Долгое время никто не осмеливался открыть дверь зала. Это, с божьей помощью, пришлось сделать самому королю. Карл XI и свита с опаской вошли в тронный зал.

Если бы дальнейшее не было отражено в документе, то смахивало бы на тривиальную выдумку. Вошедшим неожиданно представилась феерическая картина: ярко освещенный громадный зал торжественно сиял огнями на фоне обтянутых черным гобеленом стен; вдоль стен расположились иностранные знамена, по середине в трауре было растянуто шведское знамя. На троне в причудливой позе восседало окровавленное тело, видимо, короля. Справа от него стоял юноша с короной и скипетром, слева - пожилой человек в мантии. За столом, против трона, сидели люди одетые в черное, похожие на судей. Перед ними лежали огромные книги в богатых переплетах. В стороне от трона находилась плаха и возле неё топор. Один из судей, по-видимому, старший, трижды ударил по книге молотком.

Воцарилось глубокое молчание, которое нарушила дверь, отворившаяся со скрипом против стоявшего в испуге Карла. В следующий момент в зал вошли несколько богато одетых юношей со связанными руками. Процессию замыкал палач. Шедший впереди юноша остановился против плахи и бросил гневный взгляд, под которым труп короля содрогнулся, и из раны выступила кровь. Юноша опустился на колени и сложил голову на плаху. Сверкнул топор и с шумом опустился. Голова откатилась к ногам Карла, который в ужасе отпрянул. Обращаясь к человеку в мантии, король воскликнул: «Если ты от Бога, говори, но если из ада – оставь нас в покое!» На это человек ответил: «Король Карл, эта кровь прольётся не в твоё царствование, но через пять царствований, несчастие за несчастием…, для крови Ваза».

После этого загадочного высказывания, вся картина наваждения потускнела и рассеялась. Повисла зловещая тишина. И хотя зал освещался лишь одним фонарём короля, даже при его тусклом свете видно было, как ветер шевелит старые драпировки стен и поблекшие давным-давно знамена.

Видение длилось 10 мин. Карл тотчас велел составить акт обо всём происшедшем и клятвенно его скрепил. Присутствующие письменно подтвердили истинность происходившего. Сегодня этот акт находится в шведском государственном архиве.

Даже из краткого описания этой коллективной галлюцинации видно, что находящийся в состоянии душевного возбуждения король, внушил свои впечатления спутникам, в результате чего ими также овладела галлюцинация.

Случаи галлюцинаций, вызванные патологическими и непатологическими причинами легко смешать, однако они кардинально отличаются друг от друга по своему происхождению. В отличие от фантазий, галлюцинации душевнобольных имеют органическое происхождение и являются процессами роковыми и неустранимыми. От них не избавиться ни с помощью логики, ни при помощи внушения. Бесполезно убеждать галлюцинирующего человека в болезненном происхождении им видимого и мнимом характере его впечатлений. Это связано с тем, что галлюцинации настолько реальны, что больные абсолютно убеждены в их действительном существовании и на замечание врача о мнимом характере явления отвечают, что если это так, то необходимо признать, что всё находящееся вокруг – мебель, стены, люди и сам доктор – всё это только кажущееся.

«Как же вы не видите, - возражает больной на уверения врача, - ведь вот стоит собака, вон там в правом углу, уши подняты, шерсть рыжая, ну вот, вот» или: «Как же вы не слышите, ведь вот совершенно ясно мужской голос приказывает мне «подыми руку».

Основоположник научной психиатрии Вильгельм Гризингер, говорит, что галлюцинации представляют собой «действие ощущения, а не представления», и если эти обманы чувств «желают победить путем умозрения», то получают ответы вроде того, что получил французский врач Лере от одного больного: «Я слышу голоса, потому что – я их слышу. Как они возникают, я не знаю, но они для меня настолько же отчетливы, как и ваш голос. Если я должен верить в реальность ваших речей, то вы должны позволить мне верить в действительность тех речей, так как те и другие ощущаются одинаково».

Профессор Гризингер приводит пример сложной галлюцинации, возникшей у здорового человека, в которой все чувства действуют так согласовано, что появляется общее впечатление, будто это сама действительность. Это свидетельствует, говорит Гризингер, что данные, по которым мы безошибочно могли бы отличить действительность от фантазмов, крайне шатки.

Некто Г. читал книгу. Выглянув в окно, он увидел стул, на котором лежал череп. Сначала он хотел позвать прислугу, чтобы узнать, кто его принес, но передумал, решив посмотреть на него поближе. Когда он протянул к нему руку, череп исчез. Г. стал уже забывать происшедшее, но через две недели, в аудитории Эдинбургского университета, снова увидел череп на кафедре лектора. Он обратился к соседу: «Зачем нужен сегодня профессору череп?» Встретив недоуменный взгляд, он осекся.

Шло время. Однажды Г. присутствовал при вскрытии тела своего приятеля. После этого прошло три месяца и вдруг, ложась спать, он находит у себя на столе приглашение на похороны матери своего приятеля. Едва погасив свечу, он чувствует, что его схватили за руку, ниже плеча, и сильно прижали её к туловищу. Стараясь высвободиться, он вскрикнул: «Оставьте мою руку». На это голос ответил ему: «Не бойтесь!» Г. тотчас попросил: «Дайте мне зажечь свечу». После этого руку отпустили. Поднявшись, Г. почувствовал сильное головокружение и слабость. Он зажёг свечу и увидел у двери лицо своего умершего приятеля. Видение было не ясным, а как бы сквозь вуаль. Призрак удалялся по мере того, как Г. подходил к нему. Следуя за ним, Г. спустился с лестницы на крыльцо, где у него закружилась голова, и он упал.

Важно заметить, что содержание галлюцинаций не приходит извне, не является для переживающего галлюцинацию чем-то новым, незнакомым, оно черпается из психики самого человека. Однако галлюцинация - не простое представление, не только воспоминание или воспроизведение, так как последние не носят чувственной окраски, доводящей их до степени восприятия, как реальных предметов. Галлюцинация – это восприятие чувственных признаков идеи, точнее, идеи, представления с его чувственными признаками.

Академик В.П. Осипов рассказал курьёзный эпизод из практики одного психиатра, испытывавшего временами галлюцинации. Однажды к этому врачу на приём явился больной, время от времени страдавший приступами белой горячки с обильными галлюцинациями. На этот раз он также отравился алкоголем и жаловался на возобновление галлюцинаций. Поговорив с больным, врач стал прощаться. В этот момент пациент сказал: «Доктор, когда я к Вам шел, вдруг увидел, что на дороге лежит рыба. Я поднял её и принес с собою». С этими словами он положил рыбу на стол. Посмотрев на стол, врач действительно увидел рыбу. В тоже время он не мог окончательно решить, рыба действительно лежит на столе, или он галлюцинирует. Пребывание в состоянии неуверенности относительно собственного восприятия было ему крайне неприятно. Поэтому врач подошел, пощупал рыбу и порезал ножом, чтобы убедиться в её подлинности. Оказалось, что больной действительно принес рыбу, упавшую с телеги проезжавшего мимо торговца.

При обонятельных галлюцинациях больные воспринимают разнообразные запахи, например, неизъяснимо приятные ароматы и благоухания, или запах копоти, мертвечины, мочи. При вкусовых галлюцинациях больные жалуются на приятный или неприятный, отвратительный вкус во рту. При осязательных и, вообще, тактильных галлюцинациях испытывается ощущение прикосновения к различным частям тела: больного хватают за руки, за ноги и т. д. При галлюцинациях, связывающихся с внутренними органами, больные получают ощущения нахождения в них различных посторонних тел и предметов.

Ощущения, исходящие из внутренних органов, впервые описал И.М. Сеченов, назвав их «смутным валовым чувством». Нарушения внутренней чувствительности клинически проявляются в виде неопределённых, диффузных и весьма неприятных, постоянно беспокоящих ощущений внутри тела в области живота, груди, головы, под кожей и др. В своих жалобах больные указывают на подчас трудно локализуемые и перемещающиеся болезненные необычайно тягостные ощущения сжатия, покалывания, переливания, ползания под кожей и внутри тела, волнообразного передвижения чего-то в желудке, кишечнике, стягивания, треска, лопанья и бульканья под черепом и др. Внимание больного постоянно приковано к беспокоящим его ощущениям зуда, жара, омертвения, вибрации и дергания. Ощущения эти перемещаются чаще снизу вверх по конечностям, позвоночнику, к голове и сердцу. В современной нейрофизиологии такого рода ощущения именуются интерорецепцией.

У одной больной после перетонита возникло сенестопатическое состояние: она утверждала, что ясно чувствует в желудке отверстие, через которое пища вываливается, по позвоночнику поднимается и поступает в головной мозг, где вызывает давление изнутри.

Галлюцинации мышечного чувства приводят к ощущению особой легкости членов и всего тела или их тяжести. Например, послушник одного монастыря, заявлявший о своей необычайной легкости и способности летать, как-то решил полететь. Он «выпорхнул» из окна своей кельи, но по счастливой случайности келья находилась на первом этаже, и больной не разбился при падении на землю. В полёте, по его словам, он испытывал не только лёгкость своих членов, но и ощущение воздуха, скользившего по его коже.

Возникают ощущения непроизвольного движения языка. Например, больной вдруг чувствует, что язык его начинает действовать не только помимо его воли, но даже наперекор ей. Вслух и притом очень быстро, он выбалтывает то, что никоим образом не должно было бы высказываться. Это состояние описано В. Х. Кандинским. «В первый момент больного поразил изумлением и страхом лишь самый факт такого необыкновенного явления: вдруг с полной осязательностью почувствовать в себе заведенную куклу – само по себе довольно неприятно. Но разобрав смысл того, что начал болтать его язык, больной поразился еще больше ужасом, ибо оказалось, что он, Долинин, открыто признавался в тяжких государственных преступлениях, между прочим взводя на себя замыслы, которых он никогда не имел. Тем не менее воля оказалась бессильной задержать внезапно получивший автономию язык».

Галлюцинации телесного характера могут возникать в форме «перевоплощения» самого больного в различных животных и людей. Одна больная заявляла, что она превращается в лошадь: ноги у неё волосатые, с копытами, от тела исходит конский запах. Другая больная, постоянно жаловавшаяся на запах дыма и копоти, заявила, что она превратилась в копченого сига. Это пример сочетания обонятельной галлюцинации с галлюцинацией кожно-мышечного чувства. Она же испытывала превращение в волка, бегавшего по лесам и пожиравшего трупы детей. Известен случай, когда больной утверждал, что каждая из обеих сторон его тела перевоплотилась в разных поэтов: левая в Пушкина, правая в Тютчева.

Слуховые галлюцинации, по-видимому, обладают гораздо большей отчётливостью, чем все прочие. При слуховых галлюцинациях больные воспринимают несуществующие звуковые впечатления так, как если бы они действительно происходили. Они слышат звуки, музыку, шёпот, слова, фразы, производимые знакомыми или незнакомыми голосами, исходящими из различных частей помещения, в котором они находятся: из-за стен, из под пола; с потолка, с ближних и дальних расстояний, произносимых то тихо, то громко. Содержание и интонация голосов могут быть самыми разнообразными – безразличными, повелительными, просительными, насмешливыми, издевательскими, приятными, угрожающими, мрачными, ругательными, неприличными.

Поскольку галлюцинаторные образы в громадном большинстве случаев оцениваются, как реальная действительность, то этим определяется отношение к ним и поведение галлюцинанта. Слуховые галлюцинации, выраженные в императивной форме, заставляют умалишенных с неотвратимым автоматизмом выполнять подчас преступные действия, когда это повелевает сделать слышимые ими голоса. Так, одной больной голос «приказал» сжечь свои вещи; другой больной (кассирше) голос «приказал» выбросить деньги; «голоса» бывают устрашающими: они угрожают убить. Под влиянием этих образов, голосов больные совершают те или иные поступки (например, упомянутые больные действительно сожгли вещи, выбросили деньги).

Эти галлюцинации могут быть крайне опасны как для самого больного, так и окружающих его людей. Профессор психиатрии А. А. Меграбян приводит пример одной императивной слуховой галлюцинации чудовищно-нелепого содержания, под влиянием которой преподаватель средней школы, убил топором родственницу. Этот больной слышал голос своей кошки, которая требовала от него убить родственницу, вынуть сердце, зажарить его на сковородке и дать ей (кошке). И он подчинился: ночью, он наточил топор, ударил им женщину, извлек из трупа сердце, зажарил его на сковородке и накормил свою черную кошку человеческим сердцем.

В этом наблюдении привлекает и другой аспект. Больной сохранил ориентировку в окружающем, при этом совершил нелепый поступок. А.А. Меграбян объясняет этот казус тем, что на «ясном поле сознания» больного двигались опасные патологические мысли. «Сознание больного было нарушено на уровне мыслительной деятельности в форме «двойной ориентировки». В этом бидоминантном безумии есть своя бредовая система и бредовые побуждения, для реализации которых используются еще относительно сохранные психические функции. Парадоксально, но факт: чем сохраннее психические функции, тем более систематизирован бред и тем более опасен больной для себя и для окружающих».

Поэт Гольдерлин, почти вся жизнь страдавший умопомешательством, убил себя в припадке меланхолии в 1835 году. Шуман в 46 лет почти совсем лишился рассудка: то его преследовали говорящие столы, обладающие всеведением, то он видел не дававшие ему покоя звуки, которые сначала складывались в аккорды, а затем и в целые музыкальные фразы. Бетховен и Мендельсон из своих могил диктовали ему различные мелодии. В 1854 году Шуман бросился в реку, но его спасли, и он умер в Бонне.

Зазеркалье 2002 г.

Шойфет